Андрей Тютюшев, председатель правления «Сибагро»
В 2020 году один из крупнейших производителей мяса свинины в России – компания «Сибагро» начала масштабный ребрендинг и уже в этом году вывела на полки в магазинах новую торговую марку. О том, что помогло холдингу успешно перейти на новую продуктовую стратегию и почему цены на мясо свинины в прошлом году не рухнули, в интервью об итогах 2020 года рассказал председатель правления «Сибагро» Андрей Тютюшев.
— 2020 год отечественный бизнес оценивает в целом критично, но в сельском хозяйстве в прошлом году ситуация складывалась иначе. Вы довольны итогами прошедшего года?
— Мы довольны результатом, поскольку, изначально 2020 год ожидался для отечественных свиноводов плохим. К началу прошлого года мы подошли с перепроизводством свинины в стране. Но, внезапно, на отрасль положительно повлияли два обстоятельства. Первое: из-за пандемии люди летом остались в стране, поэтому спрос на мясо свинины не упал, а, наоборот, даже вырос. Второе: открытие экспорта по свинине. Для нас это, прежде всего, Вьетнам. Мы готовились к выходу на рынок этой страны, но любой экспорт – это в определенном смысле всегда шаг в неизвестность. Однако, все оказалось не так страшно. И экспорт пошел.
— Пандемия повлияла на спрос и это выровняло рынок от плохих ожиданий прошлого года. Но для многих отечественных компаний 2020 год так и остался худшим. Показатели многих из них к лету съехали вниз. Но компания «Сибагро» во втором квартале свои показатели даже улучшила. Более того, в середине года вы не стали пересматривать свои инвестиционные планы. Эта стратегия осталась неизменной до конца года, несмотря на вторую волну пандемии?
— Да. Наоборот, мы продолжали наращивать объем своих инвестиционных проектов. Это справедливо для отрасли в целом. Мало кто из производителей сельскохозяйственной продукции в прошлом году, вдруг, взялся что-то сворачивать. Сельское хозяйство – инертная отрасль. Если уж ты пошел вперед, то остановиться сразу невозможно.
По большому счету, инвестиции, которые мы сейчас делаем за счет собственных средств, направлены в первую очередь на увеличение эффективности действующего производства и снижение себестоимости. В рамках этого мы продолжим строительство собственных комбикормовых заводов и будем интенсивнее развивать растениеводство. Ни в одной нашей инвестиционной стратегии нет планов по строительству новых свинокомплексов с нуля. Единственный регион, где в этом году мы начнем строить, — республика Бурятия. Там будет строиться вторая очередь свинокомплекса.
Большой проект, который в этом году мы должны начать, — это проект по строительству завода глубокой переработки зерна и производству биопластика «Биотех» в Красноярском крае.
— Вы сдвинули планы по строительству завода глубокой переработки зерна на год или даже два. С чем это связано?
— Проект движется не так быстро, как мы, может быть, хотели бы. Но это происходит объективно. Проект очень сложный, поскольку речь идет о новом производстве, которого до сих пор в России не существует. Я говорю не только о продукции, но и о технологии ее производства. Таких заводов в мире то всего три – в Таиланде, США и Китае. Но все они производят несколько другой продукт и из другого сырья, чем собираемся использовать мы. В процессе производства там меняется еще и концепция конечного продукта. Причем, таких конечных продуктов может быть даже несколько, а не только биопластик. И, когда я говорю про биопластик, — это просто пока самое модное, что получается на выходе.
— В этом году вы начинаете строительство этого завода в Красноярском крае?
— Нет, в этом году мы начинаем реальное проектирование. У нас готов предпроект завода. Это что-то, типа, технического задания. В прошлом году мы на площадке в Красноярском крае сделали большую работу по геологии, геодезии и оформлению участка под строительство. И, плюс, потратили много времени на работу с производителями оборудования, обсуждая технологию производства.
Так что, в этом году у нас будет проект. Строительство начнется в 2022 году, но только после того, как мы подпишем соглашение о совместной деятельности с правительством края и федерацией. Потому что очень многие проекты, связанные с необходимостью государственной поддержки, до сих пор у нас реализовывались на уровне простых обещаний чиновников. Поддержка может выражаться в разных формах. Чаще всего, государство берет на себя расходы, связанные со строительством инфраструктуры. У нас масса примеров, когда региональные правительства просто переставали выполнять свои обязательства. Поэтому с правительством края и федерацией мы должны подписывать соглашение о совместной деятельности, которое будет иметь юридические гарантии по всем обязательствам всех сторон.
— Вернемся к экспорту. В какие страны в прошлом году «Сибагро» открыло экспорт кроме Вьетнама?
— Экспортировать мы начали еще в 2019 году. Реальные поставки во Вьетнам начались, да, в прошлом году. Сегодня страны экспорта — это Вьетнам, Казахстан, Монголия и Белоруссия.
— Объемы поставок менялись в течение прошлого года?
— Конечно, менялись. В течение года они росли. И, по сравнению с началом года, выросли кратно. Если в январе-феврале прошлого года мы отгружали примерно по 200 тонн, то в четвертом квартале уже больше тысячи тонн в месяц. Это даже с учетом того, что Монголия в декабре закрылась из-за пандемии, и мы туда уже ничего не поставляли. За год мы увеличили экспорт мяса свинины в пять раз.
— Какие ожидания от экспорта «Сибагро» в 2021 году? Он продолжит расти?
Исходя из ситуации и с прогнозом на этот год, можно сказать, что цена отсечения по свинине, то есть, тогда, когда ее выгодно везти на экспорт, — 150 рублей за килограмм в пересчете на тушу. И эта цена должна зафиксироваться в 2021 году. Однако это при условии, что мировые цены на мясо останутся на этом уровне.
— В 2020 году отечественные производители свинины столкнулись с резким ростом себестоимости производства. У вас она тоже выросла? С чем это связано, с девальвацией?
— У нас себестоимость производства свинины во второй половине года выросла более чем на 30%. На это повлияло два фактора. Первый – это, конечно, ослабление рубля. Второй: рост мировых цен на продовольствие. Это касается и пшеницы, которая подорожала в полтора раза, и масличных. Упадут ли цены в новом году, пока не понятно. Но, поскольку себестоимость у нас состоит не только из кормовых составляющих, я говорю о 30%.
— В экономических итогах 2020 года, нельзя обойти тему господдержки отечественных предприятий. И на федеральном и на региональных уровнях были разработаны и постоянно дополнялись различные программы мер господдержки. Но бизнес все равно жаловался, что этого для такого сложного года недостаточно и реальной поддержки большинство компаний у государства не получают. Как прошедший год повлиял на ваши отношения с институтами господдержки на федеральном и региональном уровне?
— Новых мер поддержки для нашей отрасли не было. Единственное, что я могу тут отметить, связано с финансовой сферой. За 20 лет, что существует наша компания, это был единственный кризис, в котором не было снижения ликвидности и в котором снижались процентные ставки по кредитам. Правительство каким-то образом поддержало инвестиционную активность на рынке. С точки зрения того бизнеса, в котором находимся мы, это крайне положительный факт. Любые инвестиции в нашей отрасли – длинные. И, несмотря про разговоры о кризисе, банки активно продолжали предлагать нам эти деньги. Они теперь стоят на уровне 6-7% годовых. А это уже нормально даже для сельского хозяйства.
— А на региональном уровне?
— Раньше компенсация процентной для предприятий АПК шла через региональные бюджеты. Это создавало определенные сложности для всех. Поэтому структуру финансирования изменили и теперь деньги из федерального бюджета напрямую получают банки. Поэтому на уровне региональных властей ни о каких особых мерах господдержки речь сегодня не идет. Я имею ввиду крупный бизнес. Региональная господдержка все-таки ориентирована на мелкий и средний бизнес – КФХ, кооперативы, фермы.
— В прошлом году ваша компания серьезно увеличила свое присутствие в бизнесе, связанном с растениеводством сразу в нескольких регионах Сибири и на Урале. Насколько закрывает ваши потребности в пшенице тот объем, который вы производите сами для внутреннего потребления?
— В прошлом году мы потребили порядка 500 тысяч тонн. Вырастили 200 тысяч. Мы существенно прирастили объемы производства зерна. Общая площадь посевных земель по пяти регионам у нас в прошлом году составила около 65 тысяч гектар. Что касается результатов, то по итогам уборочной кампании 2020 года урожайность у нас везде показала рост, и мы везде выше среднерегиональных показателей. В следующем году мы посеем уже больше 100 тысяч гектар.
— А есть цель закрыть все потребности по пшенице самим?
— Нет. Задача по предприятиям – 80%. Столько в объеме собственного потребления мы должны выращивать сами. У нас и на этот год по зерновым — большие планы. Мы практически в два раза увеличиваем объем производства зерна. Приобрели новые земли в нескольких регионах присутствия. Прежде всего, это Кузбасс и Томская область. В Томске мы в этом году растениеводством начинаем заниматься серьезно, для этого уже приобретаем порядка 20 тысяч гектар. В оборот мы их введем уже в этом году, но сеять начнем только в 2022-ом. Потому что земли долго не обрабатывались и по правилам севооборота их нужно подготовить. Есть договоренности по новым землям в Красноярском крае. Планируем увеличить свои посевные площади и в Новосибирской, а также Свердловской областях, но пока рассматриваем варианты.
— В прошлом году холдинг «Сибагро» начал масштабный ребрендинг и разработал новую продуктовую стратегию. Такого опыта на отечественном сельскохозяйственном рынке в новейшей истории нет, поэтому, интересно, как вы оцениваете первые промежуточные итоги ребрендинга? Услышал ли потребитель то, что вы хотели этим до него донести?
— Да, процесс запущен. Мы объединяем все бренды и задача – сделать единый бренд «Сибагро». Пока он будет только за Уралом. Поскольку у нас было несколько десятков брендов в разных регионах, были опасения, что убедить потребителей будет не просто. Но мы прилагаем к этому усилия.
В этом году у нас — вывод на рынок охлажденных полуфабрикатов. Это основное направление. Задача простая: чтобы потребитель на полке в магазине рядом с курицей имел возможность приобрести охлажденное мясо свинины. Сейчас такой возможности у них нет. Причем, думаю, нет не потому, что потребитель этого не хочет, а потому, что мы ему такой возможности раньше не предложили.
Отвечая на ваш вопрос, как я оцениваю первые результаты ребрендинга, скажу, что, чем дальше, тем мне больше нравится. Объективно говоря, Сибирская аграрная группа в том, виде, в котором она была год назад с набором региональных брендов и ассортимента, устарела. Ребрендинг меняет эту историю.
— Когда ожидаете эффект от ребрендинга в виде роста основных физических показателей?
— Во втором квартале. Охлажденное мясо «Сибагро» уже на полках в магазинах. Колбаса под новой маркой появятся во втором квартале. Задача не просто избавиться от десятка торговых марок и сделать одну. Мы полностью пересмотрели ассортимент продукции, который выпускают наши предприятия. Маркетинговая служба провела с этим большую работу. Начиная со второго квартала, мы вводим специализацию производственных площадок, чтобы делать продукцию с меньшими затратами.
— Вы упомянули про Урал как границу, по которой проходит рынок холдинга «Сибагро». Все ваши комбинаты находятся к востоку от Урала. Рынок европейской части страны вас вообще не интересует? Ваша продукция там как-то представлена?
— Нет. Мы никогда раньше не пытались перешагнуть уральский хребет со своим ассортиментом. Наш рынок всегда был здесь – Сибирь. А Сибирь, как вы знаете, это – Урал, Алтай, Западная и Восточная Сибирь, Камчатка, Приморье. Но, думаю, что приходит время двинуться западнее от Урала. Нас интересуют не продажи и рынки, а действующие производства в европейской части страны. Покупая предприятие, ты покупаешь то, что оно производит вместе с рынком.
— Есть конкретные планы по покупке компаний за Уралом?
— Скорее конкретная экономическая конъюнктура. Я уже говорил, что перепроизводство мяса свинины и рост себестоимости по сырью, серьезно усложнили экономику свиноводческих компаний. Плюс к этому, в центральной России цены на свинину ниже, чем за Уралом. Так что, думаю, уже в этом году там будет не мало компаний, владельцы которых задумаются о продаже бизнеса. Во многих вещах мы уже переросли свой традиционный рынок. Поэтому в 2021 году искусственно ограничивать его уральским хребтом точно не собираемся.
— В продолжение темы – очень логичный вопрос о конкуренции на отечественном рынке производителей свинины. В условиях перепроизводства она растет, она острее, поэтому, зачастую, приобретает не корректные формы. Вы это ощущаете?
— Конечно. Нашей компании 20 лет. Все эти годы мы активно росли и развивались. В последние два года мы показываем просто стремительный рост. И в перспективе ближайших пяти лет этот стремительный рост сохраним. Понятно, что на рынке это, мягко говоря, многим не нравится. Любое действие рождает противодействие. Это называется конкуренцией. И к этому мы относимся с пониманием.
Мы ощущаем давление этой конкурентной среды не только в виде агрессивных форм информационного воздействия через передергивание в СМИ реальных фактов. Но и в предвзятости контрольных органов, которые продолжают бороться со здравым смыслом. Экологические службы предъявляют нам штрафы за ущерб, который мы, якобы, наносим почвам. В суд идут иски за обнаруженные на наших землях кучи с навозом. На участке у любого толкового хозяина можно обнаружить такие кучи весной и осенью. Ведь должно же быть у госорганов элементарное понимание. Чтобы навоз разбросать, его надо сначала сложить, а уж потом — разбросать. Но, по закону, это несанкционированное хранение отходов третьего класса опасности. Моя бабушка всю свою жизнь считала это удобрением. А у нас это стало третьим классом опасности.
15 гектаров земли, где у нас лежали органические удобрения, превратились в 22 млн. рублей ущерба природе. А через год на этом самом поле мы получили рекордный урожай зерновых – 60 центнеров с гектара. Этим органическим зерном мы кормим наших животных. Кому здесь нанесен ущерб? Видимо, здравому смыслу. Мы отстаиваем здравый смысл и свою правоту в судах. И, надо сказать, делаем это достаточно успешно.
